На шестом счете он выглядывает из окна и ну поливать поленницу, за
которой Оскал. Щепки - дождем в разные стороны. "Калаш" - штука серьезная.
Входные дырочки в теле маленькие делает - пять сорок пять, как положено, а
на выходе рвет мясо покруче мясницкого крюка. Мало какой бронежилет
автоматную пулю держит. И если уж попали в тебя из "калаша", то не побежишь
ты, прихрамывая, к укрытию, чтобы оттуда, лихо передернув затвор, пострелять
в ответ, а свалишься в лужу собственной крови, тут же, на месте, и потом
долго придется разбираться, жив ты или мертв.
Но этот зэк - дурак: злости много, а воевать не умеет. Мне для того,
чтобы его наказать, многого не надо: так, зацепочка нужна. Зацепочка, плевое
дело. На сантиметр дальше, чем надо, из окна высунулся, на секунду дольше на
виду задержался - и все, и хватит, получи и распишись.
Обратно в комнату он свалился уже с двумя моими пулями под ребрами. А
там и я рыбкой за ним. Без паузы. Таким, как он, паузу давать нельзя:
здорово они живучие и легкие на подъем.
А уж когда я в комнате оказался, все вообще пошло как по маслу: сначала
с ноги его врубил, чтобы не до войны было, а потом "контрольку" дал - в
голову - и, как говорится, сушите весла.
Ну, а тут уж и остальные наши кинулись в окна, в двери, набилась полная
хата. Матерятся, сплевывают, разглядывая этого - на полу: здоровый, лысый,
рожа зверская, как будто из ржавого железа ее резали, кто-то сигарету сует
мне в зубы, кто-то спичку подносит, ф-фу-у, дело сделано, дура-смерть опять
накололась. Слава тебе яйца, пронесло. Остальное здесь - дело ментов. А нам
пора и домой.
|
